Впечатления от прочитанного
Чтение книг Андрея Валентинова оставляет у меня смешанные чувства. Временами, я прихожу в восторг. Временами, в состояние недоумения. Роман о Великой Французской революции находиться где-то посередине этих двух впечатлений.
Я уже как-то говорил, что не люблю историю XVIII века. Возможно, я слишком много читал о ней в детстве. Между тем, если не считать излишней политизированности, роман Валентинова прекрасно написан. Историческая фантастика или, скорее, тайная история Великой Французской революции, рассказанная с точки зрения роялиста, читается увлекательно, хотя, должен признать, никаких особых тайн я там не вижу. Что, собственно, происходит в романе? Некий роялист приходит в себя после казни. Он не помнит, кто он, за исключением того, что сражался за короля, и лишь знает, что должен найти какой-то "Синий циферблат", выполнить что-то, что не сделал при жизни. Но при всем своем декларируемом уме ГГ догадывается о том, кто он, гораздо позже, чем это происходит с читателем (я, к примеру, все понял уже в начале романа), хотя в качестве оправдания для героя могу сказать, что маркиз де Руаньяк все же не читал множества книг с аналогичным сюжетным ходом и не смотрел множество кинофильмов на ту же тему.
Описание революции для Валентинова вполне традиционно - революция это абсолютное зло. Лишь однажды в беседе с Дантоном становится ясно, что не все так просто, как кажется, что нельзя десять веков дразнить гусей, а потом остаться безнаказанным, что гроза не разбирает правых и виноватых, и когда воздух сгущается, в беде виновата не гроза, а затхлая атмосфера, после которой не остается другого выхода, кроме бури. Да и страшный Робеспьер, в течении всего романа остающийся на заднем плане и появляющийся лишь в конце, когда герой полностью обрел память, в своей политике не так уж и сильно отличается от "заблудившегося дон Кихота", как называет вернувшегося ( "дезертировавшего" ) с того света одна из героинь. "Есть нечто страшное в священной любви к Отечеству", - говорит Робеспьер и с ним, как и с маркизом де Руаньяком, можно согласиться. И можно сказать, что после смерти главный герой стал гораздо лучшим человеком, чем он был при жизни.
Что еще можно сказать о романе? Конечно, Валентинов не мог обойтись без любимых им логров, они же дэрги или дхары, хотя история прекрасно могла бы быть рассказана и без них. А еще не смог обойтись без отсылок к другим авторам и романам, и вот в "Дезертире" появляется следователь Сименон, некий то ли Кинг, то ли Стокер - Жорж Дантон никак не может вспомнить имя исследователя - готов искать по катакомбам вампиров, а явившиеся арестовывать ГГ санкюлоты словно сошли со страниц "Собачьего сердца" Булгакова. Забавно? Да, но без этих забав роман ничего бы не потерял, а, возможно, и выиграл бы. Но что поделать, постмодернизм рулит.
В общем, возможно, когда-нибудь я даже перечитаю этот роман, что последнее время случается со мною нечасто. Вот только одна вещь вызывается все же во мне недоумение, и я не знаю, кто в этом виноват - автор или редактор. В одной из сносок романа Филипп Эгалите был назван братом Людовика Шестнадцатого. Нет, он, конечно, был Бурбоном, но их родство восходило к Людовику Тринадцатому, так что бывший герцог Орлеанский никак не мог быть братом казненному королю. Так как Валентинов историк, не думаю, что он мог допустить такую ошибку. Видимо, ругать и правда надо редактора.
Dixi
Чтение книг Андрея Валентинова оставляет у меня смешанные чувства. Временами, я прихожу в восторг. Временами, в состояние недоумения. Роман о Великой Французской революции находиться где-то посередине этих двух впечатлений.
Я уже как-то говорил, что не люблю историю XVIII века. Возможно, я слишком много читал о ней в детстве. Между тем, если не считать излишней политизированности, роман Валентинова прекрасно написан. Историческая фантастика или, скорее, тайная история Великой Французской революции, рассказанная с точки зрения роялиста, читается увлекательно, хотя, должен признать, никаких особых тайн я там не вижу. Что, собственно, происходит в романе? Некий роялист приходит в себя после казни. Он не помнит, кто он, за исключением того, что сражался за короля, и лишь знает, что должен найти какой-то "Синий циферблат", выполнить что-то, что не сделал при жизни. Но при всем своем декларируемом уме ГГ догадывается о том, кто он, гораздо позже, чем это происходит с читателем (я, к примеру, все понял уже в начале романа), хотя в качестве оправдания для героя могу сказать, что маркиз де Руаньяк все же не читал множества книг с аналогичным сюжетным ходом и не смотрел множество кинофильмов на ту же тему.
Описание революции для Валентинова вполне традиционно - революция это абсолютное зло. Лишь однажды в беседе с Дантоном становится ясно, что не все так просто, как кажется, что нельзя десять веков дразнить гусей, а потом остаться безнаказанным, что гроза не разбирает правых и виноватых, и когда воздух сгущается, в беде виновата не гроза, а затхлая атмосфера, после которой не остается другого выхода, кроме бури. Да и страшный Робеспьер, в течении всего романа остающийся на заднем плане и появляющийся лишь в конце, когда герой полностью обрел память, в своей политике не так уж и сильно отличается от "заблудившегося дон Кихота", как называет вернувшегося ( "дезертировавшего" ) с того света одна из героинь. "Есть нечто страшное в священной любви к Отечеству", - говорит Робеспьер и с ним, как и с маркизом де Руаньяком, можно согласиться. И можно сказать, что после смерти главный герой стал гораздо лучшим человеком, чем он был при жизни.
Что еще можно сказать о романе? Конечно, Валентинов не мог обойтись без любимых им логров, они же дэрги или дхары, хотя история прекрасно могла бы быть рассказана и без них. А еще не смог обойтись без отсылок к другим авторам и романам, и вот в "Дезертире" появляется следователь Сименон, некий то ли Кинг, то ли Стокер - Жорж Дантон никак не может вспомнить имя исследователя - готов искать по катакомбам вампиров, а явившиеся арестовывать ГГ санкюлоты словно сошли со страниц "Собачьего сердца" Булгакова. Забавно? Да, но без этих забав роман ничего бы не потерял, а, возможно, и выиграл бы. Но что поделать, постмодернизм рулит.
В общем, возможно, когда-нибудь я даже перечитаю этот роман, что последнее время случается со мною нечасто. Вот только одна вещь вызывается все же во мне недоумение, и я не знаю, кто в этом виноват - автор или редактор. В одной из сносок романа Филипп Эгалите был назван братом Людовика Шестнадцатого. Нет, он, конечно, был Бурбоном, но их родство восходило к Людовику Тринадцатому, так что бывший герцог Орлеанский никак не мог быть братом казненному королю. Так как Валентинов историк, не думаю, что он мог допустить такую ошибку. Видимо, ругать и правда надо редактора.
Dixi
-
-
05.11.2010 в 19:52В неверной сноске наверняка вправду редактор виноват
Разбор красивый, взвешенный и хороший. Спасибо!
-
-
05.11.2010 в 20:19Nyksa_Alien , да в общем-то и здесь Дантон, Демулен, Вильбоа и Жан Ножан изображены с симпатией.
Разбор красивый, взвешенный и хороший. Спасибо!
Да не за что
-
-
06.11.2010 в 08:00-
-
06.11.2010 в 10:17-
-
07.11.2010 в 08:24-
-
08.11.2010 в 11:21-
-
08.11.2010 в 23:28-
-
09.11.2010 в 10:30Но ведь не сказано, что родным?
-
-
09.11.2010 в 20:17Ответьте на почту.
-
-
09.11.2010 в 21:20Atandakil, вообще-то другими братья не бывают, а этих даже кузенами нельзя назвать, такое дальнее родство.
-
-
10.11.2010 в 09:13-
-
10.11.2010 в 22:29Ничего себе "сравнительно". Дальше четвертого колена родство вообще не считается.
-
-
11.11.2010 в 09:06-
-
11.11.2010 в 10:23А вот кстати, какое у них было родство?
-
-
11.11.2010 в 10:30У старшего сына Людовика IX были трое сыновей, второй из которых стал графом Валуа (старший стал королем Филиппом IV). После смерти последнего из сыновей Филиппа IV сын первого графа Валуа стал королем (в 1328, Филипп VI). Младшая ветвь - потомки Робера Клермона - стали герцогами Бурбон и терпеливо жили до 1589 года, когда Анри IV Бурбон стал королем. Родство достаточно удаленное...
-
-
11.11.2010 в 14:46Ну, если был общий предок почти за 300 лет до этого, то и правда уже не родство)
-
-
11.11.2010 в 15:30-
-
11.11.2010 в 22:52-
-
12.11.2010 в 09:05-
-
12.11.2010 в 14:26В каком?!!!
-
-
12.11.2010 в 20:02С точки зрения наследования, конечно, не считали. Но если вспомнить об обычных человеческих чувствах, то такое родство никто не отрицал)
В каком?!!!
В таком))) Думаете, века ничего не значат?
-
-
12.11.2010 в 22:00Да, но обращение "кузен", например, к чувствам отношения не имело...
-
-
12.11.2010 в 22:27Наверное, по разному. Король мог ведь и отказать в этом обращении. Но тех же Гизов, которые были родственниками Генриха Третьего по женской линии, король все же признавал кузенами. Правда, как я понял, когда-то они дружили)))
А вообще мы ушли куда то в сторону. Речь то шла о романе Валентинова. При всем при том, согласен я с автором или нет, но роман хороший и читать его стоит.
-
-
13.11.2010 в 15:26-
-
13.11.2010 в 19:41-
-
15.11.2010 в 12:55-
-
15.11.2010 в 16:54-
-
08.12.2011 в 16:13-
-
08.12.2011 в 20:48